Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
— И это больно ранило твое самолюбие?
— Ты не представляешь, насколько. Еще и проклятье Морааны… От него я схожу с ума и превращаюсь в монстра. В животное. Если не насытить животную сущность, то…
Он осекся, а я не дышала, не желая упустить ни звука:
— То?
— То я сойду с ума и начну убивать. Понимаешь, в свое время я совершил ошибку, за которую теперь расплачиваюсь. И расплата эта слишком жестокая. Мораана знала, что делала. Она заставила меня бежать из собственного мира, где я имел опору и поддержку, вытащила наружу низменные инстинкты, абсолютизировала их, зная, что этот образ жизни затянет. И на сегодняшний день мне сложно сказать, где ее проклятье, а где я. Новый я…
— Но сейчас ты вполне нормальный. Или хорошо играешь.
— Клод поставил мне инъекцию, которая позволяет отсрочить сумасшествие, оттесняет проклятье на задний план. Увы, ее действие прекращается слишком скоро.
Так вот, значит, что это за уколы? Теперь стало понятно, для чего они нужны и почему Клод говорил что-то про вытье волком. Картинка начинала складываться и, судя по всему, блондин говорил правду.
— Значит, наше свидание в Испании…
— Это было искренне.
Райан снова проверил телефон. Он делал это с заядлым постоянством. Хотела задать вопрос по этому поводу, но нас прервал официант. Мужчина молча убрал лишние тарелки, а другой, вошедший следом, принес кофе и разные десерты. Рука сама собой потянулась к белому кусочку торта, усыпанному кокосовой стружкой.
— Я бы посоветовал шоколадный, — Райан начал нервничать. За окном происходило оживление: там стягивалась толпа и, судя по редким вспышкам, это были журналисты. В нашу кабинку вновь вошел человек. На этот раз скрипач. Расположив на плече инструмент, он прикрыл глаза и приступил к исполнению. Легкая, приятная мелодия создавала романтичное настроение. Но в душе родились нехорошие предположения:
— Райан, что происходит?
— Пожалуйста, возьми шоколадное пирожное.
Настроение резко упало, как и вера в искренность собеседника. Журналисты за окном явно не просто так появились. Они подошли к обозначенному времени. Как раз к этому времени принесли десерт и взять я должна определенный. Придвинула тарелочку, заметив, что ладонь, в которой сжимала десертную вилку, дрожит. Подняла взгляд. Райан улыбнулся и кивнул, предлагая попробовать кусочек.
Запустила вилку в мягкий бисквит, но она почти сразу наткнулась на что-то твердое. Расковыряла шоколадный соус и извлекла небольшую капсулу. Выражение моего лица говорило само за себя. Желание встать и уйти стало непреодолимым. Толпа за окном замерла, предвкушая зрелище.
— Открой…
— Не стоит, Райан. Не уверена, что твои зрители получат то, за чем пришли…
— Лира Элиссон, — Макнамара встал из-за стола и опустился передо мной на одно колено. Он сам раскрыл капсулу и протянул мне изящное золотое колечко с большим бриллиантом в форме сердца. Тут же заработали вспышки фотоаппаратов, а на душе стало гадко. — Я долго думал, чего в действительности хочу от своей жизни. Чего мне не хватает. И, наконец, пришел к выводу, что хочу стать лучше. А лучше меня делаешь ты. Ты мне нравишься. Очень нравишься…
«Нравишься, а не люблю», — пронеслась в голове неуместная мысль, хотя все происходящее было скорее оскорбительным, чем лестным.
— Ты станешь моей женой?
Скрипач остановил музыку, Райан по-прежнему сидел на одном колене, протянув мне кольцо, вспышки за окном превратились в единый фейерверк.
— Ты пригласил журналистов?
— Должно быть, повара сообщили в газеты, — он пожал плечами, но я не поверила. Нервно улыбнулась, поднялась и… ушла.
На этот раз Райан меня удивил, поскольку бросился следом. Я вышла на улицу, прикрывая лицо. Впервые почувствовала на собственной шкуре, каково это, когда лезут в твою личную жизнь. В то, что принадлежит только тебе. В то, чем не хочешь делиться. Их не интересует моя боль, мои переживания, мое состояние. Их интересует сенсация, выгодное фото и только.
— Лира, что произошло в ресторане?
— Вы дали ответ Макнамаре?
— Почему вы отказались выйти за него замуж?
— Лира, чем вам удалось покорить сердце звезды?
— Сердце? — не удержалась и остановилась, размазав по щекам слезы обид. — О каком сердце вы говорите?
Толпа моментально сжала меня плотным кольцом, обступив со всех сторон. Фотографы, не стесняясь, тыкали мне фотоаппаратами разве что не в лицо. Я вспомнила о Дюке. Он презирал таких коллег и всегда фотографировал так, чтобы не доставлять дискомфорт объекту съемки. Часто люди даже не знали, что их снимают. А снимки получались красивыми и художественными. Возможно, еще и потому, что в свободное время он занимался художественной и портретной съемкой.
— Райан Макнамара не тот человек, который поступает по воле сердца. Будь это так, вас бы здесь сейчас не было. Будь это так, я бы услышала «люблю», а не «нравишься». Будь это так, сегодняшний день стал бы лучшим днем в нашей жизни, и мы бы разделили его на двоих, а не на… толпу беспринципных, жадных до сенсаций журналистов!
— Но вы же сами журналист! — выкрикнул кто-то.
— И уже об этом жалею. Если я ковыряла чью-то больную мозоль так же, как сейчас это делаете вы, мне искренне жаль. Пропустите!
Но, вместо того, чтобы дать мне пройти, толпа все больше заводилась. Вопросы сыпались и сыпались, один откровеннее другого, они летели в меня, словно камни, причиняя нестерпимую боль, началась толкучка, и меня едва не повалили на землю. И я бы упала, если бы не почувствовала, как кисть сжала чья-то ладонь и с силой дернула на себя. Райан, обняв меня и прижав к себе, чтобы журналисты не могли тыкать в мое лицо камерами, крикнул, чтобы они расходились, иначе он вызовет полицию и подаст заявление о вмешательстве в частную жизнь и насилии. Увы, это не прогнало толпу, но существенно осадило. Свое дело сделали охранники Макнамары, которые достаточно грубо растолкали не в меру любопытных желающих покопаться в моей жизни. Через десять минут мы оказались совершенно одни в парке напротив ресторана. Даже прохожих, спешивших по своим обычным делам, амбалы Райана, которых я прежде не замечала, просили идти другими дорогами, чтобы не мешать хозяину выяснить отношения.
— Пусти меня. Я должна вернуться в больницу.
— До вечера твой отец вряд ли придет в себя. Мы должны поговорить, Лира.
— Ты сказал, если мне что-то не понравится, я могу встать и уйти. Не понравилось. Я встала и ушла. Раньше ты за мной не бегал.
— Раньше я не боялся тебя потерять, — неожиданное откровение выбило воздух из легких. От растерянности я села на лавочку и тяжело вздохнула.
— Макнамара, если бы ты знал, как с тобой тяжело!
— Понимаю. Действительно понимаю, потому восхищаюсь тобой, — он сел рядом и обнял мои ладони. Это было так мило и уместно, что на душе стало чуточку теплее. — Но я не понимаю другого: почему ты ушла? В чем моя ошибка?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
